В этом году Ин-Лак-Еш снова вернулся на Койонсаари, но место
было другим, еще лучше прежнего, занятого теперь Караваном ОМ.
Поскольку в этот раз меня больше всего волновала проблема укрепления
здоровья, то в основном я ходил на занятия йогой к разным ведущим, бегал
по утрам пробежки вдоль пляжа и парился в походной бане, расположенной
на этот раз среди скал. В первый раз публика была не слишком знакомая, а
во второй раз пришла Наташа Пономарева из "Лоцманских бань" и привела с собой
подружку, которую мужики тут же охотно отхлестали веником.
После этой процедуры вдруг выяснилось, что у нее потерялся пупочный пирсинг.
Все принялись искать, не нашли и решили считать это жертвой банному
божку, изображение которого смотрело на нас их угла. Вскоре я пошел
окунуться в озеро, а когда забирался обратно на мостки, я увидел, что
девушка, потерявшая свой пирсинг, напротив, намеревается спуститься в
озеро. Подняв голову, я увидел, у нее еще несколько шариков пирсинга, но на
весьма неожиданном для меня месте: чего только женщины не придумают,
чего только себе не проколют! Я ей тут же сказал, что все оставшиеся шарики
надо срочно пересчитать, и хотел уже было предложить свои услуги, но девушка
ответила,
что все остальное должно быть на месте, поскольку там есть замки. "И у каждого
замочка небось свой ключик?" - предположил я. Каково же было мое
удивление, когда уже после отъезда с Ин-Лак-Еша я обнаружил, что
закрывая глаза, я почему-то вижу не скалы и озеро, не фигуры йогов,
скрученных в немыслимые позы и узлы, не лица моих друзей и подруг, а именно этот
крутой пирсинг! Неужели именно это впечатление оказалось самым ярким от
Ин-Лак-Еша этого года?
Были ведь и другие сильные впечатления, например, от танцев лечебной направленности ("I might heal and you might heal"). После танцев все, как всегда, перешли к объятиям, и я почувствовал, что некоторые объятия уж точно обладают лечебным действием: от них пожалуй, если не полностью мертвый, то уж полумертвый точно воспрянет и духом, и телом! Однако во время наших объятий началась сильнейшая гроза и ливень.
Нам бы пришлось еще долго обниматься, если бы не Женя Клекотнева со своим хором, которому я тоже начал тихонько подпевать. Так мы пропели почти до утра,
после чего Женя уже не смогла отказать мне помочь нашему физтеховскому хору в
следующем сезоне.
На следующий день я посетил последнее занятие Владимира Калабина из Новосибирска по
Ха-Тха Йоге. На
прощание он дал нам весьма полезную установку: "
Я молодой и здоровый мужик!",
и я побежал в свою последнюю пробежку по пляжу. На дальнем участке пляжа я познакомился
с владельцем надувного катера, который в молодости занимался спортивным
плаванием и работал спасателем. Он показал мне свой катер с высоким тентом и
газовой плитой, а также задавал много вопросов Ин-Лак-Еше.
На обратном пути я встретил Гинтса с компании очень загорелой высокой молодой москвички. Гинтс тут же предложил меня ей в качестве партнера по брачной церемонии, которые были запланированы на вечерних танцах. Москвичка его предложение приняла и обещала доставить мне вечером "
ни с чем не сравнимое
удовольствие". "
Ему нужен не вечер, а ночь!" - весело сказал ей Гинтс, но я уже собрался уезжать и вынужден был отказаться
и от
вечера, и от ночи. Чтобы
как-то скрасить свой отказ, я рассказал им историю про пирсинг. "А правда, что
мужчины, лаская шарики пирсинга, получают ни с чем не сравнимое удовольствие?" -
спросила москвичка. "Не знаю, не пробовал!" - ответил я, хотя потом подумал, что
серьги - это ведь тоже пирсинг, а они явно мешают мужчине ласкать мочки женских
ушек. Пожалуй, основательное изучение этого вопроса надо оставить до следующего
Ин-Лак-Еша! 
