Эхнатон

   В пятнадцатый день второго месяца разлива Нила Амон пробуждается, чтобы даровать народу Кеми (так называли отечество древние египтяне) свой праздник. Еще темно, и все сто ворот города Фивы заперты, когда Верховный жрец Май отправляется в Святая святых, где ожидает его бог. С церемониальной неспешностью шагает он по обширным пространствам Карнакского храма, минует дворы и ворота, прямоугольные башни и портики. Вот, наконец, и невысокая богато отделанная дверь, тускло освещенная факелами из ниш. Входить сюда имеют право лишь высшие священнослужители. За ней «спит» в символической гробнице статуя бога.
   Верховный жрец падает ниц перед гробницей, и в эту минуту снаружи раздается праздничный гимн «Пробудись в мире». Никто не знает утреннего настроения Амона, лучше его умилостивить. Май снимает священные печати и извлекает статую, омывает ее водою и благовонными маслами, смазывает, гримирует, обряжает в драгоценные одеяния. Наконец он венчает Амона двойной короной, приносит жертву и читает молитву.
   Это праздник Опет - он важнее и пышней прочих в столице. На 11 дней замирает всякая работа - люди посвятят это время богам. Со стороны Карнака раздается музыка. Дробью вступают барабаны, резкими подголосками звучат бубны. Стражники сдерживают натиск толпы - с помощью палок, конечно. Сейчас 24 жреца на собственных плечах вынесут из храма ладью Царя богов. Из массивного золота отлито Государственное изображение Амона. От праздных взглядов его обычно скрывает саркофаг, но присутствие высшей силы ощущается всегда. Дорога, где «проплывет» ладья, усыпана глиняными табличками, на которых египтяне высекли свои мольбы и мечтания, - живой бог не останется к ним глух. Когда он проплывает мимо, люди падают на колени и застывают в немом восхищении. Со всей страны собрались паломники, так что стотысячное население Фив удвоилось. К религиозному чувству прибавляется любопытство — Аменхотеп IV, сын Амона и наместник его на земле, впервые со времени вступления на престол вершит праздник как Повелитель Верхнего и Нижнего Египта, Владыка Великого Дома, Его Священное Величество - Жизнь, Здоровье, Сила. Рядом с ним прекрасная, как весна, царица Нефертити.
   Сразу вслед за ладьей Амона движется золотая боевая колесница фараона. В честь своего небесного отца он облачен в парадную набедренную повязку, а голову его венчает корона с оберегом-коброй на лбу. Далее к процессии присоединяются, появляясь каждая из своего святилища, ладьи Амоновой супруги Мут и сына Хона, исцеляющего бога Луны. Теперь небожители направятся по реке на юг, к Луксору. Жрецы садятся на весла, сам фараон встает к рулю. Луксор - это родина Амона: пребывая там, он создал мир. Здешний его храм грандиозен: в длину - 190 метров, в ширину - 55, на 21 метр возвышается колоннада. Вся пристань украшена цветами, жертвенные столы предлагают «священной триаде» - Амону, Мут и Хону - вино и фрукты, овощи и птицу. Происходит заклание быков: первую ногу кладут на алтарь Царя богов, остальное достается празднующим. В Луксор прибыли представители всех храмов страны. Жрицы Хатор, волоухой покровительницы мертвых, радуют Амона соблазнительными одеяниями. Подтягиваются воинские части и освящают свои знамена. Послы приносят дары и просят союзничества бога.

Аменхотеп. Амон доволен. Так переводится имя фараона.

   Это первый год эры Аменхотепа IV (1351 год до нашей эры). Египет - в зените могущества. Власть XVIII династии вышла далеко за его пределы. Покорены Палестина и Сирия, гарнизоны контролируют финикийские порты, войска добрались до Евфрата. На юге царство достигло четвертого порога Нила, учреждена новая провинция. Из тамошних рудников в казну течет золотой поток, финансирующий храмы и дворцы, армию, чиновников и вассалов. С завистью и восхищением смотрят другие страны на благополучие и счастье Египта. Почему так случилось, не устает разъяснять юному фараону Верховный жрец. Большое счастье, что династии удалось заключить союз с Амоном. Во имя его не страшно идти в поход, ибо, где Амон - там победа. А значит, справедливо, что ему достается изрядная часть добычи и что авторитет бога в стране повышается путем строительства храмов и подношения даров. Что хорошо для Амона, хорошо для Кеми. В этом никогда и никто не сомневался.
   Аменхотеп IV, однако, упрям и своеволен. Эти качества сказались и в выборе им супруги - не принцессы и не родственницы. Разумеется, как у всякого владыки Верхнего и Нижнего Египта, жена у него не одна, но живут царицы не в серале. Десятки наложниц и жен безвестны и лишены влияния. Станет их на пять штук больше или кто-то умрет - того не заметят ни люди, ни боги. Но не такова единственная, «которой улыбаются Обе земли», «Украшение Великого Дома» («Пироон» - по-древнеегипетски «великий дом», отсюда и наше слово «фараон»), «Супруга бога». Если что-то случится с ней, страну ждут неисчислимые бедствия.
   Долгое время ученые считали ее чужестранкой — на том единственном основании, что «Нефертити» можно перевести как «пришедшая красавица» (а можно и как «красота грядет», например), но теперь известно, что родителями ее были непервостатейный чиновник Эйе из города Коптос и Тии, дальняя родственница матери Аменхотепа IV. Став земной богиней, красавица «стыдилась» низкого происхождения — точнее, многовековая традиция египетского общества принуждала ее к этому стыду. Во всех официальных надписях Тии и Эйе называются лишь «кормилицей и воспитателем Нефертити, великой супруги царя» (в то время как ее младшая сестра и придворная дама Мутноджемет открыто признавала родителей). Несомненно, она обладала сильным характером и легко (для египтянки, конечно) отметала предрассудки. Именно такая подруга и соратница нужна реформатору и бунтарю.
   А началось все со своеобразного «теологического конгресса», устроенного в Фивах. Фараон ведет заседания и кропотливо ищет решения: кто из богов Египта есть настоящий Создатель, кому мир обязан своим существованием? Из чего состоит правещество жизни? Каков глубинный принцип, объединяющий мир? Невиданные сомнения. Как это — кто? Амон одухотворяет землю, воздух и воду. Он дарует утро и, закрывая глаза, погружает мир во мрак ночи. Попытка познать его граничит с кощунством.
    Аменхотеп велел участвовать в дискуссии и возлюбленной Нефертити, и отцу ее Эйе, и, возможно, даже Маю, Верховному жрецу Амона, но вывод сделал сам. Он вывел свою «формулу бытия» и ниспроверг «темного бога». Источник жизни - не «местечковый» Амон, а само Солнце и его свет, единый во всей земле. Его лучи создали все сущее, они же делят время на дни и годы. Еще предки фараона символически изображали энергию светила в виде солнечного диска («атона»). Но он считался лишь одной из ипостасей бога Солнца Ра. Аменхотеп же объявляет его изначальным божеством. Атон говорил с ним сам!
    И сразу же энергичный молодой государь принимается воплощать обретенное знание в жизнь. В Фивах возводится новый храм, превосходящий по площади остальные, и называется он Гемпаатон («Атон найден»). Аменхотеп требует от подданных много. Им даже не так тяжело пережить господство новоявленного бога — хотя это несправедливо по отношению к Амону, который веками доказывал свою силу и милость (впрочем, за 1600-летнюю к тому времени историю Египта теологическая путаница имела место не раз — даже во времена, Аменхотепа жители Мемфиса, старой столицы, вспоминали о давно прошедших днях, когда их Птах повелевал богами).
    Гораздо труднее идти за царем в идейном отношении — ведь он в своем понимании религии пренебрегает всякими традициями. Во-первых, «его» божество — абстракция. Амон и Птах, Изида и Озирис, Анубис и Собек - у каждого из них свой живой образ, наделенный чертами человека или животного. Атон же - только свет, чистая энергия, не нуждающаяся ни в каком воплощении, кроме символического диска. Во-вторых, Атона приказано считать законченной, совершенной, последней истиной. Он выводит тварей из тьмы, делает видимой красоту. А египтяне привыкли видеть истину в самих тварях...
    Фараону нужны новые люди, которые верили бы в его миссию. Никто прежде не слыхал о семье Меррира, ныне назначенного «Величайшим из смотрящих» — Верховным жрецом Атона. Неизвестно происхождение нового командующего войсками. Иностранцы занимают важные посты. Главным зодчим становится сириец Туту, а «губернатором» Нижнего Египта – азиат Апер-Эл. Фараон не особенно доверяет своему народу, подозревая его (небезосновательно) в приверженности старой религии, — в гвардию стали набирать чернокожих нубийцев.
На пятом году царствования Аменхотеп основал новую столицу. Ахетатон призван стать земной родиной Атону и его сыну. В 300 километрах к северу от Фив, на восточном берегу Нила, долина образует своеобразный амфитеатр. Кольцо голых крутых скал обрамляет пыльную равнину площадью 50 квадратных километров. И только с одной стороны среди гор открывается проход (это вади, пересохшее русло), ведущий на восток, к пустыне. Эта земля никогда не видела ни вола, ни плуга, никогда раньше люди не строили здесь постоянных жилищ.
    В один из дней 1346 года до нашей эры незадолго перед рассветом, начинается церемония «открытия» новой столицы. На том месте, где позже вырастет храм Атона, стоит жертвенный алтарь с богатыми приношениями. «Декорации» подобраны прекрасно. Две вершины, меж которыми сияет солнечный диск, образуют с ним иероглиф-определитель слова «ахет» — «горизонт» (египтяне пользовались фонематическим письмом, но так как большинство букв соответствовало сразу нескольким звукам, в конце слов — для ясности — ставили условный рисунок).
    Орошенная каналами и искусственными озерами, пустыня превратилась в оазис. Дворцы, храмы, склады и жилые дома выросли так быстро, что не оставалось сомнений: этот труд благословил Атон. На самом деле чудо совершила новая технология. Мастера пользовались теперь не огромными каменными блоками, а талалатами — плитками песчаника примерно 50 на 25 сантиметров, которые можно быстро дробить и передавать из рук в руки, от работника к работнику, от раба к рабу. Ахетатон получился не таким, как старые Фивы и Мемфис. Его не защищает ни одна стена - Солнце его защита, и другой не надо ему. Громадные улицы шириной в 40 метров соединяют центр с предместьями, гаванью и рабочим поселком на востоке. Много садов...
    В представлении египтянина каждый вечер подлунный мир умирает и каждое утро творится вновь. Незадолго перед рассветом распахиваются медные ворота Северного дворца, и оттуда стремительно выезжает боевая позолоченная колесница фараона - скорость ее не должна уступать скорости Небесного отца. Царь готов к акту творения: на голове — корона Верхнего и Нижнего Египта, в руках — жреческий посох и опахало, древние атрибуты власти. Ликующее людское море приветствует его ритуальным возгласом: жизнь, здоровье, сила!
    Процессия направляется к главному храму, чтобы с первыми лучами солнца совершить жертвоприношение. Затем фараон едет в Большой дворец, где принимает иностранных послов и своих чиновников. Вместе с божественной царицей перед всем народом он награждает тех, кем довольно его сердце, - это происходит на мосту, перекинутом через улицу Шествий. Наконец, одаривает он простых людей - как подобает богу и сыну бога, бросает им лишь золото, символ Солнца. Вечером - последнее жертвоприношение, и колесница возвращается в Северный дворец, подобно тому как Атон после дневного странствия возвращается в свой невидимый чертог. Круг завершен. Мир жив. В этот год — год переселения в новый город - Аменхотеп IV официально отказывается от своего «устаревшего» имени и становится Эхнатоном, «действенным духом Атона» (или, в другой интерпретации, - «угодным Атону»). Придворные, в имена которых входят имена старых богов, конечно, следуют его примеру. Жрецам отвергнутых небожителей остается лишь посыпать бритые головы пеплом...
    Вслед за религией приходит новое искусство. После забвения многоликих богов и историй о них остается лишь один сюжет, хотя и во многих вариантах: житие правящей семьи. Рельефы изображают Эхнатона и Нефертити сидящими на троне, путешествующими в колеснице, принимающими послов, возносящими моления Атону. Они целуются, ласкают детей, скорбят о смерти второй дочери, Макетатон: Нефертити, «красавица, прекрасная в диадеме с двумя перьями, владычица радости, полная восхвалений, преисполненная красотами», склонилась над телом девочки. Тот, чьими устами говорит Солнце, заломил руку над головой, жестом картинным, но вполне естественным. Но в горе и в радости - всегда наверху Атон, утешающий и одухотворяющий. Всегда он протягивает своим детям лучи-ладони. Параллель (и противопоставление) читалась совершенно прозрачно: Атон, Эхнатон и Нефертити - те же фиванские Амон, Мут и Хон или мемфисские Птах, Сохмет и Нефертум. Триада, только живая и дышащая. В одной из гробниц Амарны нашли знаменитое Солнечное песнопение фараона: «Никому другому, кроме твоего сына Эхнатона, не даешь ты познать твои намерения и власть». Спустя более чем 1300 лет Иисус скажет: «Никто не придет к Отцу иначе, чем через меня». Но в противоположность бедному сыну плотника гордый сын владыки Обеих земель основывает свою идею на власти. Обращение в его религию — предпосылка для успешной карьеры чиновника, воина или жреца. Никогда за всю историю Египта подданные не склонялись ниже — нет человека, который на домашнем алтаре не держал бы изображений божественных правителей (впрочем, в дальних помещениях, сокрытое от глаз доносчиков, найдется у него, наверное, и изваяние Изиды). Специальные празднества стали ненужными — они и так происходят каждый день, когда «царь-жрец» является перед народом. В остальное время достаточно просто глядеть на Солнце.
    На двенадцатом году правления Эхнатона, в 1340 году до нашей эры, в фиванскую гавань входит флотилия. На берег высаживаются солдаты и рабочие, и их начальник оглашает приказ: истребить повсюду имена Амона, его жены, сына и других бессмертных, перечисленных в царском списке. Плечистые воины, грубо шутя и толкаясь, вваливаются в храмы, карабкаются на обелиски, чтобы нигде не осталось следа тысячелетних имен. Не щадят и мертвых: изысканнейшее снаряжение для вечной дороги идет под резец.
    Воины-разрушители «прочесывают» страну, часто круша все без разбора, не читая священных письмен - ведь большинство из них и вовсе не умеет читать... А затем Эхнатон решился на последний логический шаг: рядом с Атоном больше не может быть иных богов. Он повелевает вообще заколотить опустошенные храмы и запрещает старые обряды. Египет становится первым в мире монотеистическим государством. Нет бога, кроме Атона, и Эхнатон пророк его. Значение этого события огромно. Если египетская цивилизация до реформатора есть бесконечное повторение (одно царствование сменяет другое, прибывают и уходят воды Нила), то теперь она приобретает поступательный вектор. Впервые предлагается ждать перемен. А перемены для детей страны Большого Хапи — это хаос. И вверг их в этот хаос - фараон!.. Мать царя и вдова Аменхотепа III Тэйе прибыла в Ахетатон. Если ей не удастся образумить сына, вряд ли удастся кому-либо. Кроме того, дела семейные превращаются в государственные, когда речь идет о семье земного бога, а Нефертити родила уже шестерых дочерей - и ни одного мальчика. Эхнатон пытался разрешить этот щекотливый вопрос испытанным веками способом ритуальной женитьбы на собственных старших дочерях — напрасные усилия. Меритатон родит ему еще одну дочь (Меритатон Ташерит — «младшую»). И фараон поступает, как поступили бы на его месте многие мужчины. Завел «великую возлюбленную». Принцесса месопотамского государства Митанни Тадухеппа («перекрещенная» по-египетски в Кийу), женщина, судя по всему, тщеславная (иногда находят изображения празднеств, где она даже выступает в короне Верхнего и Нижнего Египта!) полностью завладела сердцем владыки, родив ему двоих здоровых сыновей.
    А звезда той, которую в годы славы называли Нефериеферуатон («Прекрасны совершенства солнечного диска»), которой возносились молитвы в Гем-паатоне и Хутбенбене, той, что «проводит Солнце на покой сладостным голосом и прекрасными руками с систрами, и при звуке голоса этого ликуют», - звезда Нефертити закатилась. О ней начинают забывать, и мы спустя тысячелетия, может быть, и вовсе не знали бы этого имени, если бы не «хвалимый царем начальник работ скульптор Тутмес» из Ахетатона. Он изваял (хвала Атону, сохранилась авторская надпись) знаменитый бюст своей царицы - вероятно, самое известное древнеегипетское произведение. Расшифрованная глиняная табличка из мастерской сообщает, что Тутмес изготовил две «официальных» статуи — государя и государыни. От первой не осталось и следа. Вторая чудом сохранилась. А потом вошла в историю... Пока же остаток дней отвергнутая царица проводит в одном из второстепенных дворцов Ахетатона и, наверное, редко появляется на людях. Разве что отправляется к своему «поэту»-скульптору. В той же мастерской найдена статуя довольно пожилой женщины с морщинами вокруг глаз и ссохшейся тонкой шеей. Это Нефертити на склоне лет. Никто не знает, как и когда она умерла и где похоронена. Гробница ее не найдена (хотя совсем недавно английские археологи сенсационно «опознали» царицу — мумия, вывезенная из Египта еще в 1897 году, оказывается, имеет сходство с прославленным бюстом!) И только неграмотные жители деревушки Телль-Амарна, под которой лежит Ахетатон, рассказывают романтически настроенным туристам историю: еще в конце XIX века с гор спустилась группа людей в темных бедуинских одеждах. Они несли золотой саркофаг — никто не знал, где они нашли его, но вскоре у антикваров появились реликвии с именем Нефертити, Прекраснейшей.
    Эхнатон скончался летом 1334 года до нашей эры, на семнадцатом году своего удивительного царствования. Подобно тому как пески пустыни поглощают брошенный оазис, тысячелетняя традиция не могла не погасить подобный солнечной вспышке «мятеж». Но Амон - не Атон, его меч опускается медленно и неумолимо. Семьдесят дней мумифицируют тело царя Кеми. Семнадцать раз траурная процессия обходит основанный усопшим город. В день погребения носильщики водружают саркофаг на повозку, запряженную белыми быками, а слуги Великого Дома, по давнему обычаю, разбрызгивают по дороге подслащенное молоко. Гробница Эхнатона — далеко в пустыне, в шести километрах от Ахетатона, в скале. Он не успел или не смог назвать преемника. Разве сможет кто-то иной так же искренне возлюбить Атона, чтобы занять место его представителя на земле? Да, остались соратники, всем обязанные Эхнатону и его Атону. Двое из них уже после отмены культа солнечного бога один за другим добьются престола: пожилой Эйе, отец Нефертити, и рассудительный Хоремхеб. Пока же они отдают корону юному принцу Сменхкара, старшему сыну Эхнатона и Кийи, а после его смерти (всего через год) младшему Тутанхатону, которого женили на Анхесенпаатон, дочери Эхнатона и Нефертити.
    Постепенно наследие и самая личность фараона-еретика подвергается ревизии. Культы прежних богов вновь допускаются, и уже никто не хочет молиться «безродному» солнечному диску. На втором году правления царя-ребенка заставляют сменить имя на Тутанхамон - под ним он вскоре будет похоронен, и смерть, как шутил Говард Картер две тысячи лет спустя, станет самым выдающимся событием его жизни. А пока - двор покидает Ахетатон и возвращается в Фивы.
    Пройдет совсем немного времени - около 50 лет по оценкам египтологов - и Столица солнечного диска погрузится в пески... «Святыни превратились в гуды щебня и поросли чертополохом. Страна была охвачена болезнью, боги повернулись к ней спиной. Если посылали солдат в Сирию, их ждало поражение. Если взывали к богу, он не приходил», — гласит одна из Тутанхамоновых стел. Отныне и навеки десятки поколений правителей в надписях и указах называли Эхнатона и Нефертити не иначе как «враги из Ахетатона». Их имена были стерты отовсюду точно так же, как когда-то именем Эхнатона уничтожалось имя Амона. Для египтянина нет ничего страшнее, ибо это значит, что его Ка (душевная оболочка) никогда не сольется с Маат (вселенской гармонией) и останется неприкаянной между небом и землей. Видимо, и сейчас духи царя и царицы носятся над долиной Нила. Но, кто знает, не они ли вдохновили Моисея, человека из Египта, и детей Израиля на поход к своему Единому Богу? «Господи, Боже мой, Ты дивно велик, Ты одеваешься светом, как ризою, и обновляешь лик земли», — гласит 103 псалом. Похожие слова примерно на 300 лет раньше фараон-«еретик» выбрал для своей солнечной песни, гимна Атону.